- Разве она воевала?

- В постели с капитаном Осташко. Просила меня подтвердить, что попала под бомбёжку. Дали ей персоналку.

- Ты подтвердил её "ранение"?

- В военкомате подтвердил. Дурак был. До сих пор раскаиваюсь. Понимаешь, не знаю, как она меня уговорила.

- Теперь вот отворачиваетесь, а то - провозглашали "командиром" и "героиней". Тайком, по квартирам дела вершили. Наверное, можно было просто подправить её бонапартизм и оставить в подпольщиках.

- Ты это о чём? - побагровел Данилыч.

  

А мне подумалось, что из всех подпольщиков как раз меня-то и обошли. И обидно, и нельзя было вида подать.

  

- Пётр Данилович, - осмелился я, - ты мне можешь пояснить, что вы тут для Обкома понаписали, какое подполье родили? Вроде бы в первых отчётах в 43-м и Раевский, и ты, и я писались в одной группе. А теперь Скрипитько сказала, что вы с Раевским - в одной группе, а про меня и вовсе позабыли. Не понимаю, Пётр, у кого из нас плохая память? Татьяна меня за это упрекала, ты - за то же самое. Но что получилось? Вроде бы вы подполье украли у моих заводских да и у меня тоже. Подло это. Потому, видно, вы с Раевским недовольны: я приехал и дермецо ваше расшевелил - попахивать стало.

  

Данилыч места себе не находил, заглядывал всюду, искал выпивку. Видеть пустые бутылки из-под водки было ему невыносимо.

Пришла из кухни Марья Ивановна.

- Не ищи - нету! - сказал она. - Вчера да позавчера всё выпил!

Она посмотрела на меня, как бы спрашивая взглядом, буду ли я выпивать. Я отрицательно покачал головой.

- Мать, выручай, а то пойду в ресторан просить. Поищи, должно было остаться. Я без заначки не живу.

Марья Ивановна принесла бутылку. Данилыч принялся опохмеляться.

  

- Пётр, ты мне не ответил.

- Что тебе не сказали? Кто не сказал? Чего ты придираешься?

- Пётр, а Жидкова не только Таньку уговаривала записать её в "героини", но и ты. И было это у тебя на квартире. Вот тебе воспоминанье о том, что было.

- Это Танька тебе набрехала? Никого я не уговаривал. Слушал только, как они - липовая мама с липовой дочерью - шерстят друг друга. Вот я тебе расскажу, как Танька инвалидкой стала с моей подачи. Её на строительстве своего дома на Болоте чем-то придавило, повредило позвоночник. Она жёсткий корсет носит. И я подтвердил её контузию. Вот так она и заинвалидилась!

- Ты им помог. А они чем тебе помогли? Вписали в группу Токаря? Да ты признайся уж. Скрипитько горой за Таньку стоит. Говорит, чтобы мы её не ругали, она много сделала, чтобы мы все получили признание и утверждение в "патриотах-подпольщиках"

Окосевший от водки Данилыч сдёрнул скатерть и зарычал:

- Прокурор нашёлся! Срок мне шьёшь, гражданин начальник?

Я встал из-за стола, сдёрнул с вешалки свой плащ-болонью и шляпу и, не прощаясь, пошагал к выходу.

- Ты чего!? - гремело на площадке перед квартирой Гонтаренко, когда я спускался вниз по лестнице. - А! Чёрт с тобой! - и дверь с шумом захлопнулась.