Открылся магазин, и народ двинулся к прилавку.

Я наблюдал сквозь очередь, как споро, расторопно Ганна отпускала товар покупателям, и волнение захватывало меня. Да, несомненно, это была Ганна. Светло-русые волосы её покрывала косынка салатного цвета. Неужели Ганна не чувствует, что кто-то на неё пристально смотрит? Я ждал, когда она обратит на меня внимание и признает.

- Вам чего? - обратилась она ко мне как к покупателю, скользнув по мне безразличным взглядом.

- Да вот, смотрю - сказал я разочарованно.

Схлынула волна покупателей. Кеша собиралась уходить на обед. Ганна деловито переставляла кулёчки с места на место, не обращая на меня никакого внимания.

- Вы меня не узнаёте? - наконец я осмелился и подступил к прилавку.

- Нет, - бросила она отрывисто и без всякого интереса, как говорят, когда заранее знают, кто перед ними и не желают его признавать.

Раз-другой она глянула на меня снизу вверх. Как при этом дрогнули пальцы её рук, как отгорело сиз был взгляд её некогда синих глаз, как усталостны складки у рта! И как мелко-мелко дрогнули пальцы её рук! "Да, она меня узнала", - подумалось мне. Но как в мертвецах не хотят узнавать живых, так и она не хотела меня узнавать. Демонстративно не хотела, с вызовом.

- Вас зовут Ганна, Ганна Цехмистренко? - спросил я.

- А вот и не отгадали! - воскликнула помощница Ганны, Кеша, как бы посвящённая в заговор неузнавания. - У неё другая фамилия.

Ганна повернула голову в её сторону, и Кеша ретировалась.

Ганна стояла смертельно бледная, как мраморное изваяние, как неживая, и хоть бы слово произнесла.

Покупатели разошлись и в магазине мы остались вдвоём.

- Вам ничего не говорит фамилия Басов? - снова шагнул я к прилавку.

Ничего умнее я не смог придумать!

Она даже не удостоила меня взглядом.

- Нет.

Я отошёл в сторонку и с минуту наблюдал за Ганной. Она меня узнала, но признаваться в этом не желала.

"Ну, хорошо, Ганнуся, ты меня не желаешь меня признавать. Но через три десятка лет это, по меньшей мере, смешно. И потом, что я сделал тебе плохого, чтобы так меня… ненавидеть? Я вернулся в семью, к сыну, а ты нашла себе другого. За то, что я был неблагодарен? Так ты же знаешь меня, я чувствами за благодеяния не плачу. Как там Асенька? Наверное, давно сделала тебя бабушкой. Как там твой сын… "вылитый Серёжа Басов"? Меня эта новость, признаться, встревожила. Хотел напроситься к тебе в гости, чтобы посмотреть на него. Это правда, что у тебя есть сын, и он похож на меня? Почему ты не обернулась даже в мою сторону? Как бы я хотел видеть твою прежнюю улыбку! Скажи, что ты пошутила с моим неузнаванием. Ну, вижу же по всему, что тётка Зина тебе сказала о моём приезде. Скажи хоть одно слово "Здравствуй". Не хочешь. Смешно ненавидеть через столько лет. Постой, постой, это в тебе не ненависть говорит. Ты, что, всё ещё любишь меня, Ганнуся? Любишь, да? Ох, Ганнуся. Ганнуся, распрекрасный ты мой человек! Всю жизнь любить, ждать и ненавидеть. Ждать, когда придёт этот день, день мести, и… дождаться! Здравствуй, Ганнуся, и прощай! Я больше не потревожу тебя. А сыну, на меня похожему, скажи… Убила ты меня, Ганнуся."

  

Нахлынули новые покупатели, и я незаметно вышел из магазина.