|
|
| СЕРГЕЙ БАСОВ |
ДНЕВНИКИ. ПОЛТАВА-1973 |
68 |
|
|
|
И слыша это вздох, мне хочется крикнуть ему в уши, в белый пух волос: "Да задай же ты мне, чёрт тебя побери, хоть один вопрос! Поинтересуйся мною: зачем я приехал доподлинно? Ну, что я всё время тебя за язык, как кота за хвост! Спроси же меня, спроси!!!
И не кричу, вспоминаю его слова: "Мне 77". Эта пара цифр, высокого и непреодолимого возраста, быка остановит, не только человека!
- Когда я пришёл в Полтаву, возле памятника стояла виселица, Повешены были трое: седой старик, девушка и мальчик-подросток, - говорю я негромко, как бы только для себя, но вслух. - На груди дощечка с чёрной надписью "Партизан-бандит".
- Верно, стояла.
- Прямо против Управы, помнится… На головах снег… Лица зачугуневшие, тёмно-тёмно-синие… Как у Котляревского на постаменте.
Раевский молчит, и я продолжаю.
- Сначала под виселицей стоял часовой - немец. Близко никого не подпускал. Потом его сменил полицай. Тот, наоборот, подзывал и заставлял трогать трупы руками. Кто отказывался, бил прикладом. И хохотал, когда видел, как люди осторожно, стороной, обходят страшное место. Где тот полицай? Я помню его лицо, забыть не могу.
Раевский отпускает мою руку.
- Это было накануне 7-го ноября, в 42-м году, - продолжаю я и вижу памятник в каштановом сквере. Я бы его узнал и через сотню лет.
Подходим.
- Вот, - говорит Раевский, - К счастью людскому памятники не умеют говорить. Они молчат.
- Слушай, а где же Управа? - останавливаюсь я. - Она же была напротив памятника.
Припоминаю: голые зимние прутики деревьев и кустов; чугунный человек, высунувшийся по плечи из каменного прошлого и взирающий на белое здание Управы напротив; трое с такими же зачугуневшими лицами висят с переломанными шеями, отвернувшись от Управы.
 |
68 |
 |
