В письме был такой сумбур и мешанина фактов и догадок, выспренности и яканья, что просто диву даёшься. Откуда это? Кто там набивает голову отважной рядовой партизанской связной Тане разными гегемонистскими бреднями? Что произошло с нашей Танькой, а теперь Татьяной Иосифовной, что ей начала изменять скромность, а боевитость превратилась в настырную пробойность. Кто там выступает в роли её наставника?

И опять: организация имени "Осташко". Как будто Таня не читала моего письма. Не было никакого подпольщика Осташко, тем более, руководителя. Был советский лётчик, скрывавшийся от немцев. Может, он был хорошим человеком. Не знаю и потому не спорю. Но никакой подпольной работы он не вёл. Хотел перелететь через фронт на самолёте - да, но и это не удалось.

А какой перечень "агитационно-диверсионных мероприятий" Татьяна закатила! И будто бы все они обсуждались на Садовой, 10. Не иначе объелась наша Танька мухоморов. Какое опошление подлинной борьбы! Ещё и "ГЕРОИНЯ" какая-то выискалась. Жидкова - ГЕРОИНЯ!? Да не приди Красная Армия, Осташко сидел бы в тёмной комнате у Жидковой не знай сколько времени. Да что это Татьяна взялась судить и писать о том, чего не знала и знать не могла. Подлинные герои Тихой Полтавы: Костя-радиотехник, Галя Кириленко, Николай Широбоков, Варя Козак-Туринен. Я ещё не всех назвал. А у Татьяны про них ни слова нет.

  

Я не видел больше смысла в переписке с Таней, так претенциозно звучало яканье в её письме. Но дело теперь касалось не столько живых, сколько павших. Я дописал всё, что было позабыл. И об Анне Ананьевне написал всё, что она, на мой взгляд, заслуживала. Ещё порекомендовал убрать в названии отряда "имени Осташко". Не был он никаким руководителем. Наш единственный руководитель был Николай Широбоков. Предупреждал, что если к моим словам не прислушаются составители отчёта, то я обращусь непосредственно в Областной комитет партии. Если и это не поможет, прилечу в Полтаву сам. Какие ещё подгруппы?! Какие группы?! Это же сплошная фальсификация.

"Давайте, напишем правду, - призывал я. - Запишем всё так, как было, ничего от себя никому не прибавляя и не обкрадывая павших!"

По поводу Павла - я не знал, что его звали Лазарев Павел Яковлевич - я написал то, что знал. О том, как встретился, как шёл с ним в лес, как мы напоролись на засаду, как расстались и как позже узнал, что его расстреляли партизаны. Все факты говорили о том, что этот человек - если и проснулась в нём совесть - всё-таки был виноват и заплатил за свои деяния жизнью. Может, и не надо было его сразу расстреливать. Но лес есть лес: там свои законы. А мы были в тылу у хитрого и вероломного врага. Я тогда не написал, что мне жалко Павла. А теперь, когда я всё вспомнил на месте, мне его жалко. Павел унёс с собой тайну гибели Вари, тайну Дяди Вани, тайну "сентиментальных" гестаповцев, "пожалевших" Асю Кияшко. От их рук, по всей видимости, погиб и начальник паспортного отдела Управы, коммунист-подпольщик Токарь.