Странно, но меня туда не тянуло. И война, и мой "крестный путь", и скитания в попытке перейти линию фронта - всё осталось в прошлом. Попал в плен - вырвался на свободу, партизанил. А как я ещё мог воевать с фашистами в моих обстоятельствах? Пошёл к немцам работать конструктором и "работал" против них. Потом - в лес. А когда пришла Красная Армия, думал, что сразу пойду на фронт. Оказалось: стоп машина! Прошёл через СМЕРШ. А под конец войны потерял правую руку в Словакии. После госпиталя - куда идти? Приехал к Ганне в Полтаву. Уговаривала остаться. Многим я был ей обязан. Но на Урале у меня были жена и сын…

В 1949 году в Красноуральске вновь всплыло дело о плене, о моей жизни под оккупантами. Выразили недоверие и закрыли допуск к чертежам. Пришлось ехать в Полтаву, добывать справку об участии в сопротивлении.

Поехал. Был в Западне, где меня выдала полицаям красивая и добрая Федосья, был в Тарановке, на месте инсценировки моего расстрела. Видел ту девчушку, что бегала за полицаем, пока Федосья угощала меня гарбузом. Она с ребёночком на руках и её мать, сестра Федосьи, на коленях просили прощения. Что было делать? - Простил.

Всё было задокументировано, мне выписали справку, которую я и привёз в Красноуральск. И от меня отстали.

  

Мог ли я, будучи в Западне и в Тарановке, всего в ста километрах от Полтавы, не завернуть туда, повидаться с друзьями? В Тарановке сел на поезд и вышел на Южном вокзале тихой Полтавы.

Глаза разбегаются: куда идти?

За старинным мостом через Ворсклу с чугунным ограждением стоит маленький деревянный магазинчик, там Ганна торгует.

Напротив - дом старой Лины Васильевны.

А если свернуть в Ломаный переулок и подняться по замощённой камнем улочке - то на Картинной-7 - домище Дмитрия Алексеевича Раевского.

  

Можно и не переходить через Ворсклу. За железнодорожными путями вокзала, впритирку к нему, паровозоремонтный завод.