|
|
| СЕРГЕЙ БАСОВ |
ДНЕВНИКИ. ИВАНОВО-1973 |
10 |
|
|
|
Иван, свидетель моего детства, отрочества и юности, старый, лысый и пегий. "Черемис" лицом. Длинные пряди серебристых волос зачесаны набок, на лысину, отчего его голова, большая и как бы сдавленная с боков, с узким и высоким лбом, кажется срезанной сверху, как бывает срезана минными осколками вершина дерева.
Мы всё стоим и никак не можем выйти из шока, вызванного встречей, которую никто не ждал и не хотел. Всем неловко.
- Да, очень давно мы не виделись, Серёжа, - говорит страшно выдержанная Надя.
Ох, как бы мне хотелось увидеть невыдержанной хоть одну из невесток! Помнится, такой была Сима в молодости.
И всё же многолетняя отчуждённость стоит между нами. Саша, Миша и Иван и разговаривают на диване, а я сижу на стуле невдалеке и молчу.
Надя с Марией Александровной ушли на кухню и там ведут беседу.
Я не виделся с Михаилом 6 лет, с Александром 4 года, с памятной его поездки по Заполярью. С Ваней год. Но я помню его приезд в Заполярный в начале декабря 1969 года с миротворческой миссией, по негласному поручению братьев и моей жены.
Я предполагал ТАКУЮ встречу, её нельзя было избежать. Нас свела общая скорбь по младшему брату. И как себя вести, мы не знали, первый порыв с родственным целованием прошёл. Я сидел, слушал и не слышал, о чём они говорили, потом встал и ушёл к невесткам, на кухню.
Сели за стол. Не все ещё приехали. Не было Аркадия.
Младшая дочка Васи, Наташа, гостила у Аркадия в Запорожье. Им дали телеграмму и теперь беспокоились, дошла ли она до них.
Не знали, приедет ли Маруся из Харькова.
- Я всем разослал телеграммы, - оправдывается Ваня, говорил он с заметным ивановским твёрдым "о". - А Николаю…
Он посмотрел на Михаила, как бы доверяя ему ответить на этот щепетильный вопрос.
- С Николаем мы разговаривали по телефону, - сказал удивительно ровным и усталым голосом Михаил, что-то упреждая в Ивановой недоговорённости. - Он знает. Приглашали поехать вместе с нами. Он ответил, что не может. Срочные дела.
Я в жизни не помню, чтобы Миша когда-нибудь повысил голос до звенящего возмущения или до заразительного шумного смеха.
- Что!!! - моментально вспыхнул Ваня, ноздри длинного "нерусского" носа задышали. Цыганские, чёрные, выпуклые, в большом разрезе, жаркие глаза осатанели. - Что?! Колька не приедет?!
- Вот Шура с ним разговаривал, - утишая его цыганский гнев, монотонно договорил Миша, передавая эстафету объяснения по цепочке дальше.
- Он, по-видимому, не приедет, - сказал Александр.
В тоне его голоса была безапелляционность и надрыв. Его раздражало, что его втягивают в объяснение, которого он не хочет, так как не желает высказывать своё мнение, а желает - по-министерски - его законсервировать. Раздражало, что к нему обращаются с вопросом, которого не должно было быть, потому что каждый знает, кто такой в семье наш Николай, и каковы были отношения между умершим и им, так что нечего было адресоваться к нему, Александру. Не приедет Николай, и - точка. Кончено об этом.
 |
10 |
 |
