|
|
| Басов Сергей |
ДНЕВНИКИ |
265 |
|
|
|
Стояла женщина чужая, более того, неприязненно настроенная в отношении бывшего любовника, бывшего "лапыньки" и"кисыньки", и даже "папочки" в минуты экстаза. А теперь она избегала называть меня по имени.
Можно было бы и расстаться.
Надо было уходить, но… не уходилось.
Как это бывало с нами и прежде в минуты расставаний, хотели расстаться и тянули минуты, не в силах разойтись.
- Ну вот, нагляделся я на Вас, надо идти, - произнёс я нужные слова, но с места не стронулся.
Не стронулась и она, никак не реагируя на мои слова. Ждал ли я, что она сейчас бросится мне на шею, станет ласкаться и целовать? Нет, не ждал. От той - Голубой Нины - ждал бы, а от Оранжевой - нет. Нас, прежних, здесь не было, а были чужие мужчина и женщина.
И всё же чего-то я ждал, чего-то хотелось мне услышать.
И как-то само вырвалось - как прежде в подобных случаях:
- Может, пройдёмся?
- Пошли, - с готовностью согласилась она. - Только зонтик возьму.
На дворе шёл мелкий дождичек.
Подумалось: и тогда, 25 июня 1970 года тоже шёл дождь. В тот день мы собирались связать концы наших жизней в один крепкий, неразвязываемый узел. Но вместо этого порвали и то, что пока нас связывало, хотя уж только физически.
С тех пор прошло четыре года.
Что предвещал этот сеющийся дождик? Если я предложил пройтись, а она согласилась - не значит ли, что нам надо было что-то сказать друг другу?
Она сходила в домик с мезонином и вышла с коротеньким японским зонтиком, по виду и размеру напоминавшем веер, сложенный в пёстром чехле.
Едва мы дошли до калитки, как дождик-то и перестал.
Иришка следила за нами, прячась за толстыми стволами вековых лип.
- Хочу попрощаться с Иришкой, - сказал я, остановившись у калитки. - Позовите её, пожалуйста.
Лицо Нины выразило недоумение, но Иришку она позвала.
Иришка подбежала, припрыгивая козочкой, спряталась за мать, обняв её за талию. Она стеснялась.
- Ты обо мне хоть немножко вспоминала? - зачем-то спросил я, как делал это раньше, а потому наивно и ненужно. Иришка молчала за материнской спиной. - Какая выросла Анды-Дванды! - добавил я, напомнив о когда-то данном мной Иришке ласковом прозвище. Я тогда учил её считать по-татарски.
Иришка молчала.
- Ну, тогда до свидания, - сказал я, видя нежелание девочки разговаривать. - Дай руку.
- Попрощайся же, - сказала дочери Оранжевая Нина, и та протянула ладошку.
Скрипнула калитка, крупные капли упали с мокрой берёзы, и мы ушли.
 |
265 |
 |
