Я с радостью передал её Позднякову, который занимался работой с детьми. И теперь слышал отдельные пулемётные очереди инспекторши: " В каждом дворе - отряд! Во главе отряда - вожатый!" И голос Позднякова: "Ну, дайте же и мне сказать. А то всё вы говорите".

  

Поздняков - тоже любитель поговорить. Но говорит он хорошо: точными фразами, конкретными предложениями. Мы на собраниях с интересом выслушиваем его взволнованную речь. Говорит он как бы с придыханием, но это от астмы.

  

Мы с Игнатьевым уселись за стол, и он начал знакомить меня с делами Домового комитета. У него каштановая голова без единого седого волоска, и лицо тридцатипятилетнего молодого человека. Игнатьев выложил на стол толстую стопку папок с бумагами и стал мне пояснять, где хранятся инструкции с правами и обязанностями всех членов комитета, уполномоченных по домам и по подъездам, где планы на 2-й квартал этого года. Оказывается, существовал даже план работы на весь год.

- Вы мне по-простому вот что скажите, - прервал я пояснения добродушного и невозмутимого Игнатьева. - В чём, собственно, заключается работа Домового комитета? Мне бы конкретно и в простой форме, а то я сути не улавливаю.

- Да введу я вас в курс дел, не бойтесь, - начал Игнатьев.

Глаза Николая Анисимовича сощурились в добродушной улыбке. А его почему-то дрожащие руки перебирали и перебирали бумажки, разложенные, было, на столе.

- Я, знаете ли, первое время тоже ничего не понимал. И весь первый год было трудно. А на второй год стало уже просто и легко.

- Не понимаю тогда, зачем вы так категорически отказались от председательства на совещании.

- Семейные обстоятельства, знаете ли. Внук болен. Вот жена взяла его с собой на субботник, дали ему лопатку, как взрослому, а ему всего-то три года. Он поработал, покопался и вспотел. Жена не досмотрела, и теперь у него воспаление лёгких. И к тому же я сильно устал. Ведь два с половиной года отработал. Пришёл, дали мне список Домового комитета, а там одни мёртвые души. Данилкина, между нами говоря, со всеми отношения испортила. Никто из членов Домового комитета не желал работать. Пришлось к каждому на поклон идти, на квартиру. Поговорил с ними, и началась потихоньку работа.