Выходит к столу Ульяна Максимовна Тетирко, высокая, худая, угловатая, лицо у неё продолговатое, щёки ввалились, глаза напряжены. Говорит она с сильным белорусским акцентом, так что сразу понять трудно, но истово, по-партийному. Так молятся перед иконой религиозные фанатики. Голос у неё глухой, но митингово громкий. И, как на митинге, она взмахивает правой рукой в такт своим речам.

- А как нас учит наша Коммунистическая партия и советская власть!? Какое у нас отношение к запросам людей, действительно нуждающимся? Наша святая, великая правда…

  

Конечно, она говорит правду: надо проводить ремонт качественно и с душой. Однако, кажется, что всё это можно было бы сказать без пафоса, без негодования. Да и негодовать - не значит в доказательство оного бить кулаком по столу. И чем больше негодование, тем спокойнее надо говорить б этом. Иначе за потоком восклицаний теряется суть проблемы.

  

Просит слово техник, отвечающий за сантехнику, молодой парень маленького роста в красивых чёрных бакенбардах. В защиту Данилкиной он ополчается на Ежова.

- Вот вы здесь сказали, что написали письмо в горком партии, - говорит он, наклоняясь к сидящему рядом белоголовому Ежову.

  

Ежов, пожалуй, пришёлся бы дедом этому технику-юнцу. Но того не смущает возраст Ежова, он обращается к нему, как к равному, как к товарищу по работе.

  

- Вот вы написали… а вы бы сходили и проверили, куда канула ваша бумага. Нет, вы не сходили. А вот я с этими же домами по Хохлову полю, о которых вы только что говорили, обвиняя нас, домоуправленцев, что мы ничего не делаем и всё запустили… вы знаете, сколько раз я ходил в трест к Ларионову! И в институт Коммунхоза давал несколько раз тепловые нагрузки, чтобы они рассчитали сечения сопел и диафрагм! Сначала они говорили: "Некогда". А потом перепутали улицу Хохлова с Хохловым полем, стали не те диафрагмы обсчитывать. Говорю: "Как так?" В ответ - молчание. А ругают нас: тепла нет! А тепла скоро действительно не будет на всём Хохловом поле. Вот подключат первый дом, и всё насмарку. Заново нужно будет считать и переделывать. А вы говорите: "Будем передавать в Комитет". Передавайте!

Бодров его сдержал, а то бы техник говорил и говорил о своём наболевшем.

  

Вышел к столу рабочий-сантехник.

- Вот товарищ Ежов говорил, что сантехники-де раскурочивают смесители, а корпуса выбрасывают… Вот, смотрите…

  

И он выложил из карманов на стол всевозможные стержни, головки кранов и один целый кран-смеситель с никелированным корпусом. И стал на предметах демонстрировать, как приходится ремонтировать и чем заменять. Вышло чисто по-рабочему: осязательно и убедительно.

  

Сантехник выступал с оправданием Данилкиной.