Спецпосёлок №5 - за городской чертой: ряды саманных бараков, железные ворота, проходная, охрана.

- Можно пройти в барак №23? - спрашиваю у охранника.

- К кому идёте? Ваши документы?

Говорю, к кому иду, и предъявляю паспорт. Пройти можно, оставив паспорта на пропускном пункте. Завязывается разговор.

- Сейчас их никого, - и он назвал всех по именам, - дома нету, молодой человек, - говорит милиционер, мордатый дядька лет под сорок.

- Вы их знаете…? - крайне удивлён я.

- Положено знать, молодой человек. Это моя зона. Лидия Ивановна работает лебёдочницей на разделке скрапа, а Иван Фёдорович - начальник цеха обжига извести. Это за городом. Приходят вечером. А меня звать Василий Фёдорович.

Предстояло долгое ожидание. Василий Фёдорович любезно пригласил нас в своё помещение.

Мы с Катюшей улыбчато и недоумённо переглядывались: что это за феномен "доброго охранника"? Вокруг зоны - бетонная ограда и колючая проволока - словом, все атрибуты спецпереселенческого невольничьего лагеря. Чувствуется запах карболки, сопутствующий местам заключения. Нет главного, что определяет неволю, нет духа тюрьмы. И всё потому, что охранник вёл себя, как человек, а не как сторожевая собака.

Василий Фёдорович будто бы и не принадлежал к милицейской касте, в которой всё или "не положено", или "положено", и ни грана собственной мысли. Он говорил с нами непринуждённо и откровенно: да, бывшим спецпереселенцам разрешается свободно передвигаться в черте города. Нет только права выезда за пределы города.

Вечером мы сидели за столом в барачной комнате Пурусовых. Пришли соседи из других комнат 23-го барака.

Рабочий поезд в сторону Карталов уже ушёл, следующий пойдёт только через сутки. Чтобы переночевать в спецпосёлке, требовалось разрешение начальства. Такое разрешение нам принёс всё тот же Василий Фёдорович. Усадили и его за стол. Он и тут вёл непринуждённые беседы и, видимо, чувствовал себя в их кругу своим.

Бросалось в глаза отношение жильцов барака к Василию Фёдоровичу. Заискивали они перед охранником. Я сказал об этом Лиде, когда все разошлись по своим комнатам.

- А как же нам, Серёжа, быть? Мы от него всецело зависим. Василий Фёдорович - ещё добрый человек, а ведь были такие, что не приведи Господи. Привыкли мы перед каждым энкаведистом сгибаться в три погибели.

- Мзда небольшая - с получки угостить его водочкой, - вмешался в разговор зять Иван Фёдорович.