Проснулся, гляжу: лежит со мной рядом - в чём мать родила - рыжая Улита.

- Что ты здесь делаешь? - затормошил я её. - Убирайся к чёртовой матери!

- Вот так… А ночью говорил "люблю", - сонно протянула Улита и сладко потянулась.

Я соскочил с постели, поискал глазами свои брюки и рубашку, но не нашёл.

- Где моя одежда? Куда дела? - потребовал я.

Голос мой, видно, был жалобным, а вид таким несчастным, что Улита только рассмеялась.

- Курва рыжая! - свирепел я от одной мысли, что стал предметом развлечения.

- Не курва, а "милая Улита", - пропела она, не спеша одеваясь и не обращая внимания на то, что я сижу, сжав кулаки, готовый её отдубасить. - Так ты меня называл ночью. А как целовал! Ну обними меня, несмышлёныш ты мой!

- Я тебя серьёзно спрашиваю: где моя одежда? Верни, не то подниму шум на всю гостиницу… Что вы со мной сделали?...

- А что мы с тобой сделали? Ты сам… меня обнял. Кричи, кричи… А я милицию позову. Меня милиция знает. Свидетелей нет, что им скажу, то и в протокол напишут. И тебя, а не меня заберут в милицию! - куражилась она. - А то, Серёжа, давай по-хорошему. Сегодня воскресенье, на работу тебе ходить не надо. Побудь… со мной. А как высохнут твои брюки и пиджак, я тебя отпущу.

- Немедленно - одежду! - сорвался я на фальцет.

- Выстирана она. Облевался ты, несмышлёныш мой. Голова болит? Болит… Выпей вот…

Чуть не насильно она влила в меня полстакана мадеры, жарко задышала в лицо.

- Обними!... Поцелуй!... Крепче!... Разве ты раньше с женщинами… не бывал?

- Уйди! Развратная б…! Ты мне противна!

Всё воскресенье я просидел в постылой каморке. Только утром в понедельник Улита принесла мне выглаженную одежду и стала помогать одеться.

- Уйди! Видеть тебя не могу! - отталкивал я настырную девку.

- Пройдёт… - не обращая внимания на мои толчки, говорила она. - С вашим братом, с несмышлёнышами зелёными, такое случается… по первости. Ещё сам ко мне прибежишь.

- Сволочь ты развратная…!

Я убегал, на ходу застёгивая брюки, а Улита кричала мне вослед:

- Захочешь… увидеться, приходи!

После пожара Миша Кочетков, поселившись у отца, то ссорился со своими: с отцом и мачехой, то мирился. Наконец, от такой жизни завербовался в подведомственный НКВД "Дальстрой" и уехал на Колыму.

Частенько мне приходила мысль: а не поступить ли, как Кочетков, не рвануть ли из Москвы? Разыскал контору "Дальстроя", увидел эти синие околыши на фуражках чекистов, и - отпала охота. Да и брали туда специалистов, имеющих диплом техника или инженера. А что я им покажу? Удостоверение об окончании Палехской ШКМ с двойками по физике и математике? Справку из сельсовета, где написано, что я выходец из крестьян?