Сейчас мы переходили от одного социального устройства к другому, страна стряхивала с себя остатки свободы предпринимательства. И власти выискивали среди граждан страны не только тех, кто этой свободой когда-то обладал, но и их детей, отсекая их от образования, от культуры, от работы, стремясь сделать их деклассированными элементами, чтобы затем уничтожать на законном основании, как вредителей и паразитов общества.

Всё, чем бы наши родители и предки занимались - всё будет поставлено нам в вину. Неважно, что к тому времени их уже не было на свете. Отныне и многие годы, заполняя многочисленные анкеты, мы должны были отвечать на вопросы (и попробовали бы не ответить!): Чем занимались Ваши родители (отец, мать, дед, прадед) до Октября 1917 года? В годы Гражданской войны? В годы Военного коммунизма? В годы НЭПа? Лишались ли права голоса? Какой недвижимостью владели?

Для чего же спрашивали? - Чтобы по малейшему признаку быстренько причислить к "политически неблагонадёжным" и лишить, лишить, лишить… Всего лишить нас, детей НЭПа.

- Виктор Михайлович, я не хочу больше быть копировщиком, - заявил я Маринову.

- А кем хочешь? - сощурил он в усмешке глаза.

- Чертёжником.

- Каким таким чертёжником? Чертить-то ты умеешь? Я, конечно, могу дать работу, это несложно. А ты сможешь её выполнить?

- Раз прошу и хочу, значит, сумею. Проверьте.

- Сдаюсь! - Маринов поднял руки. - Хорошо. Вот тебе спичечный коробок. Вычерти его в трёх проекциях.

Я никогда ничего такого не делал, и непонятно было, на что рассчитывал, когда просил Маринова дать мне работу чертёжника. Но я был самоуверен до чёртиков, к тому же, какое наслаждение - брать трудновыполнимые, а ещё лучше невыполнимые задания. Каждый такой раз я проверял себя, свой характер. Это исходило из моего деревенского нутра: если уж замахиваться, то - на большое! И сейчас - чего бы мне это ни стоило, я должен был сделать эти три проекции!

Когда-то и копировка казалась мне трудной. А теперь, всё кажется простым, не надо уметь ничего особенного: обводи одну линию за другой рейсфедером и циркулем.

Верчу в руках спичечный коробок: нет в нём никакой сложности. Я же помню, что написано в книге "Техническое черчение". Берёшь деталь, измеряешь линейкой длину, ширину и высоту в миллиметрах. На чертеже проводишь оси и чертишь. А вот КАК чертить, там не говорилось. Подразумевалось, что читателю это было уже известно.

Ребята, конечно, слышали мой разговор с Мариновым, они примолкли и, кажется, переживали. Томка Грачёва из-за своей доски шептала:

- Положи коробок и обведи, это будет план. Переверни на длинный бок и обведи - это будет вид спереди или "фасад". Потом переверни на короткий бок, и ещё раз обведи, получишь вид сбоку или с "торца".

Но тут приблизился Виктор Маринов, и она затихла. Маринов бдительно следил, чтобы мне "не мешали". Ему хотелось насладиться поражением самоуверенного деревенского болвана.