- Это мои стихи. Я даже печатался. Видите ли, я родом из Смоленской области, мы с Исаковским когда-то начинали вместе. Он был высокий, худой, болезненный, а я никогда ничем не болел, - говорил Фрол Иванович.

Его шишковатый нос раскраснелся, а маленькие серые глазки увлажнились. Видно было, что он готов разглагольствовать бесконечно.

- У меня стихи получались лучше, - продолжал Фрол Иванович. - Приглашали в редакцию меня, а пошёл он. Двадцать первый год! Голод. Я на подработку ходил, а он голодал и писал!

- И много у вас написано? - спросил я.

- Много. Но напечатано всего штук пять стихотворений.

Фрол Иванович пытался повернуться ко мне всем корпусом, но расстояние между столами не позволяло, и он мучился. Попытался встать, а потом сел обратно и продолжал говорить, сидя вполоборота ко мне.

- Вы не представляете себе, сколько времени отнимают стихи! - говорил Фрол Иванович и продолжал попытки повернуться лицом.

  

"Ну. да… Где уж мне знать? - думаю я. - Ведь я всего 17 лет втайне ото всех занимаюсь творческим трудом. Знал бы ты, Фрол Иванович, с кем разговариваешь! Но не узнаешь. Нашего брата, имеющего литературное хобби, совсем не жалуют".

  

- Я работал начальником СМП… - продолжает Фрол Иванович.

- Мне говорили.

- Строительно-монтажный поезд…

  

Жалко Свириденкову расставаться со своей должностью, жалко.

- Не надо было уходить, - резюмировал он свои размышления, встал и прошёлся по Кураторской. - Исполнилось шестьдесят - торжественные проводы! Молодым дорогу! - хмыкнул он. - Уехал в Ленинград. Там у меня две дочери 31 и 33 лет и брат. Пожил три месяца. Брат больной, и отца надо поддерживать - приехал обратно, в Заполярный. Нашли, конечно, должность.

  

А кураторы про Свириденкова говорят: "скупердяй".

- Он такой скупой - просто не поверите! - рассказывает Нина Осмоловская. - Увидел как-то у меня деньги и говорит: "Отдай мне десятку сейчас. А ты получишь её с Корчмарёвой, она мне должна".

- Уж взаймы денег не даст - говорит Соня. - Умирать будешь, погибать - не даст.

- На книжке у него уйма денег, - вторит им Слепченко.

- Он теперь смог бы и так прожить, не работая, - вмешалась в разговор Валентина Евгеньевна. - Думаете, почему он работает? Ему тех денег мало, ещё больше надо.

- Старый коммунист… - протянул кто-то.

Тут и меня прорвало.

- Как можно быть хорошим коммунистом, не будучи хорошим человеком!? Человек, скупой, бессердечный к чужому горю - плохой человек!

  

И вот в субботу сидим мы с Фролом Ивановичем в Кураторской и разговариваем.

  

- С Твардовским мы земляки, деревни наши рядом, - перепрыгнул на поэтов Фрол Иванович. - Кузница отца Твардовского там до сих пор стоит.