На бухту Круглая наша рота прибыла с опозданием на полчаса. Тут уже стояли наши "бэтэшки" и броневички - "букарашки". Они стояли перед причалом, выстроившись длинной очередью. Мы пристроились в хвост. Народ нас шумно приветствовал.
Галиметзянова с Варвариным с ними не было.
Стоим, ждём.
В три часа - никакой эскадры.
В 3.20 моё опасение переросло в тревогу, и я спросил у старшего политрука Мякоты, человека редкостного спокойствия:
- А где наше "верховное командование"? Почему нет майора?
- Командование убыло, - с улыбкой на широком лице ответил Мякота. - Выяснять обстановку.
- Куда?
- Есть предположение, что двинули под бетонное укрытие 35-й батареи. Весь штаб забрали, командиров рот и начштаба Басолина. [источник]
Итак, батальон без командования, стоит и ждёт посадки. И тут под утро 30 июня прилетели фашистские самолёты и разнесли всю технику в прах и дым.
Светало. Со стороны моря плыли "юнкерсы", заходя на бомбёжку.
Начиналась смертельная потеха, наподобие керченской, только многократно ужаснее. Разрывы бомб, свист крыльев стервятников, пулемётная крупнокалиберная дробь, дикое завывание пикировщиков. И … вздымающаяся жёлтая севастопольская земля, крики о помощи, стоны умирающих.
Кто бросился врассыпную прочь от бухты, в поле. Их настигали "мессеры" и хладнокровно пришивали к земле. Кто скатывался вниз, к воде, под берега. Там за малейшее спасительное укрытие шла борьба между обезумевшими от страха людьми. Наших - кто спрятался под машины, под танки - смерть настигала и там. Машины взрывались, взлетали на воздух, горели вместе с людьми.
Самолёты шли волнами, отбомбившись, переходили на бреющий расстрел. Этот ад на бухте Круглой продолжался шесть часов. Однако и после одиночные фашистские самолёты проносились над нами, сковывая наши действия. Хотя, о каких действиях могла идти речь? Техника была уничтожена, народ побит. Нашего батальона, как боевой части, больше не существовало. [источник]
