1956 год. 3-й класс. Начались смотры художественной самодеятельности. В моей жизни появились любимые фильмы. Долгожданный приём в пионеры. И папина война, которая снилась ему. Игры и забавы, конечно же, во дворе или на улице.
В 1957 году. Мы живём в Кировграде, я учусь в 4-м классе, учусь отлично, по-прежнему дерусь в ответ на дразнилки. выясняется, что Четвёртый завод спускаетс в речку Калатинку ядовитые ртутные отходы, и канава. по которой они текут пересекает нашу Октябрьскую улицу. Папа устанавливает брусья во дворе, и теперь есть где повисеть вниз головой и сделать 'лягушку'. Книги по-прежнему играют значительную роль в моей жизни;
1957 год. По-прежнему Кировград. Но с начала пятого класса начинается иная жизнь, жизнь подростка, полная противостоянию и товарищам по учёбе и, что особенно горько, семье. Одиночество в мире, с которым трудно смириться и которому невозможно подчиняться. Новые ощущения, половодье чувств. Начало жизни сердца
1958 год. Кировград. Пятый класс. Деятельное взаимодействие с миром и всё более глубокое погружение в свой внутренний мир. Книги и кино - вот основные инструменты познания и понимания жизни; Конфликты с одноклассниками; Любовь, занимающая всё больше места в голове и сердце;
1958-59 годы. Кировград. Шестой класс. Продолжается этап становление личности и взросление. Появляется склонность к литературной фантастике. Поэзия занимает всё большее место в голове и сердце. И по-прежнему, каждая, даже сама краткая встреча с ним, - событие неимоверной важности.
1959-60 год. Кировград. Седьмой класс. Взросление и сильная эмоциональность - жизнь сердца, где-то открытая, где-то прячущаяся в глубине души. Казалось, что продолжается время становления, но мысли, поступки и речи обретали всё большую глубину. Жизнь была сверх меры заполнена любовью, и всякое действие, всякое событие виделось сквозь призму любви;
1960-61 год. Кировград. Восьмой класс. Ранняя юность. У меня выковывается характер гордый и независимый. Нежелание подчиняться никому и ни в чём и, в то же время, стремление к лидерству во всём: в учёбе, в спорте, в межличностных отношениях с девочками в классе. Но в то же время сдержанность и осторожность в отношениях с Володей, сильное чувство к нему спрятано глубоко-глубоко;
1962 год. Качканар. Всесоюзная комсомольская стройка; Девятый класс. Ранняя юность. Живу под маской безудержного веселья и флирта. Нахожусь в центре внимания и даже принимаю участие в ВИА 'Девятый-бэ'; Пускаюсь во все тяжкие; Совершенно не нравлюсь себе. И школа не нравится. Учёба даётся слишком легко. Прошу родителей, чтобы отпустили меня в Кировград, доучиваться там в 10-м классе.
1962-63 годы. Кировград. Последний год в школе. 10-й класс; Тяжёлая жизнь. Начинаются размышления о жизненном задании человека; Зубрёжка отчасти помогает пережить то, что я вижу его с другой, и у них серьёзные отношения. Помогает волейбол и лыжный поход и разные поездки. Но всё равно я не снимаю маску, потому что сейчас НАДО быть гордой. А потом я уеду и больше никогда его не увижу.
Перепрыгиваем с камня на камень, ищем какое-нибудь удобное место для обеда. Находим. Это такое обширное, продолговатое углубление в скалах, на самой вершине. Располагаемся, достаём свои пайки. Хорошо здесь, и ветер не такой сильный. Кто-то из старших рассказывает байку о том, что здесь, в этой каменной лодке, прятался когда-то подпольщик Ежов. Потому и гора так названа.
Хочется ещё полазить по скалам. Заглядываем во все щели: ни змей, ни ежей.
Вниз спускаемся очень быстро, чуть ли не на пятой точке, почти бегом, хватаясь за ветки и траву, кричим, когда ветки бьют по лицу. Внизу вожатая пересчитывает нас. Все тут, никого не забыли. Довольные, с песней идём по лесной тропе:
У дороги чижик, у дороги чижик
Он кричит, волнуется чудак:
- Ах, скажите, чьи вы?
Ах, скажите, чьи вы?
И зачем, зачем идёте вы сюда?
А под конец смены уже ждём - не дождёмся, когда поедем домой. Искусанные комарами, частично завшивевшие, ждём с нетерпением последней ночи. В эту ночь, когда старшие собираются на прощальный костёр, спать нельзя. Если заснёшь, то с тобой могут сделать что угодно: измазать зубной пастой, пришить трусами к простыне, подлить в постель воды, а потом, утром, насмешничать над твоей мокрой постелью - глядите, обоссалась! Поэтому мы долго-долго не спим, вслушиваемся в ночь, не идут ли мальчишки из соседней половины корпуса.
Наутро собираем свои полегчавшие чемоданчики, и выстраиваемся на плацу.
Едем в город всё по той же узкоколейке, паровозный дым влетает в открытые окна. Мы, счастливые, поём песню возвращения:
