Слова о поездке на Урал, вскользь брошенное тётке Василисе, вырвалось не просто так. Так случалось со мной не раз. Долго и подспудно вынашиваемое неосознаваемое решение вдруг являлось сразу. Всё толкало и напоминало мне, что я "не доехал" до окончательного пункта, обозначенного в литере.

Мама и папаша не советовали мне ехать на Урал, к жене и сыну. Страшили возможными бедами, вплоть до убийства. Советовали отступиться и не мешать Кате налаживать жизнь с новым мужем.

Закрывшись на крючок, я часами расхаживал по Бокоушке и что-то для себя вслух проговаривал.

Решать надо было многое. И первое изо всех: ехать ли в Кыштым, где я оставил всё: вещи, документы, книги. И самого себя со всеми своими надеждами 1940-го года.

 

Собрался я за какой-нибудь час.

- Вот тебе от Твердохлебовых принесли, - сказала мама, подав мне большой мягкий свёрток.

- Что это? - недоумевал я, распаковывая свёрток.

Там был трикотаж: носки, чулки.

- Ну, тип! - усмехнулся я, вспомнив про разговор с Володькой о смене ассортимента товара. - Не возьму. Что я ему, спекулянт, что ли?

- Ой, сынок, раньше он таким не был, - сказала мама, упрашивая меня взять с собой товар Володьки.

- Кто же его надоумил? Не буду я мараться…, - возмущался я, не предполагая даже, что не пройдёт и года, как я буду мотаться по поездам на Украину и обратно, став самым настоящим спекулянтом, потому что надо было кормить семью.

- Не все такие, как ты, - упрекала мама. - Возьми, сынок, попросишь там кого-нето продать. Помни, для кого делаешь. Вон как все хвалят тебя: "Какой у тебя, Мария Ефимовна, сын… душевный человек".

- Ты вернёшься или останешься? - спросил папаша. - Возвращайся, вон Вася с Надеждой должны приехать.

Я понимал, что он не потому спросил, что хотел моего невозвращения, хотя я мог бы так подумать.

- Приеду, батя, приеду. Там вещички мои, документы. Я же ничего с собой не брал, думал вскорости вернуться. А получилось иначе.

Вскидывая вещмешок, набитый Володькиным товаром, я почувствовал, что левая моя рука набрала силы. Забыл я и про то, что давно не менял бинты на обрубке руки, и они как будто срослись с телом. Ничего не болело.

 

Литер, выданный в госпитале, сработал. Ехать надо было через Москву, Казань, Свердловск, Челябинск с пересадками.

Дачный поезд из Иванова подхватил меня и высадил в Новках. Горьковского поезда на Москву пришлось ждать до вечера.

 

После посадки по поезду прошлась милиция.

- Ваши документы? - потребовал милиционер. - Куда едем? Что в вещмешке?

Документы были в порядке - не придерёшься. И не они в первую очередь интересовали милицию, а вещи.

- Развяжите вещмешок.

- Развязывайте сами, я не смогу, руки нет.

Милиционер развязал, посмотрел на Володькин трикотаж.

- В подарок везёте? - подсказал мне ответ милиционер.

- Жене…

Милиционеры отошли.