И вот Горский вызвал меня на совещание.

У него сидел Унгер, переведённый с должности начальника обогатительной фабрики исполняющим обязанности начальника техотдела и Гусев.

Мне было неприятно, что Гусева пригласили без моего ведома. Ну, что ж, это совещание выяснит его позицию. С тех пор как я подписал у Горского, ранее не разрешавшего Гусеву остаться заместителем, приказ о его назначении, Гусев пока как-то сторонился от дел, похоже, ждал чего-то. Может, ждал моего посрамления, а может, своего наказания за непослушание и переход в заместители ко мне.

Я понял, что меня ждёт "проработка". Думалось мне, что Горский счёл мои предложения слишком радикальными и захотел показать, что здесь производство, и нельзя мыслить категориями фронта.

- Прочитал вашу записку, Сергей Иванович, и - не скрою - удивлён, - начал Горский, с нажимом в интонациях голоса и глядя поверх моей головы. - Простите, но в ней мне послышался голос общественного инспектора по технике безопасности или работника бюро рационализации и изобретательства, но только не начальника Проектно-исследовательского отдела.

Произнеся это вступление, нужное, чтобы собрать внимание слушателей, Горский только теперь посмотрел на меня снизу вверх, отчего на его лбу собрались в гармошку морщины.

Я видел, как согласно кивал головой Унгер и как наливался краснотой Гусев.

- Вы преподнесли перечень проблем, о которых мы давным-давно знаем. Всё это для нас не новость. Горский попытался даже улыбнуться и посмотрел на Унгера.

- Напрасно он ко мне не зашёл, я бы ему…, - начал было Унгер, но не договорил. Горский резко качнул головой, он был недоволен тем, что его перебили, и Унгер сомкнул уста.

- Что касается ваших, Сергей Иванович, соображений по плану мероприятий реконструкции, то прошу об этом договариваться со своим непосредственным начальником, - Горский указал на Унгера. - И в дальнейшем через голову его ко мне не обращаться.

- Если я вас правильно понял, Николай Сергеевич, - я ринулся в бой. - Вы только что мне сделали выговор за то, что я изложил известные проблемы и осмелился предложить мероприятия по увеличению производительности основных агрегатов завода.

- Давать вам выговор пока ещё рановато, но - вы правильно поняли - я предупредил вас, - сказал Горский с готовностью, желая поставить на место зарвавшегося фронтовика. - Не вмешивайтесь в дела, находящиеся вне вашей компетенции. Думать за весь завод будут люди, как вы понимаете, стоящие над вами.

Я "принял перчатку".

- Хотелось бы напомнить вам, что я не просто начальник отдела, а - разве не так? - заместитель главного инженера завода. И мне положено думать за весь завод, - сказал я спокойно.

- Посмотрим, как дальше будете себя вести, можем и освободить вас от заместительства, - Горский тоже был спокоен. - При поступлении на завод вы же собирались советоваться. Откуда такая самоуверенность? Вот люди по четверти века работают в этой области, но нос не задирают, - он указал на Унгера и Гусева.

- Я не совсем понимаю, зачем я сюда приглашён, - сказал Гусев и встал. - Если затем, чтобы я увидел, как оскорбляют и грозят моему начальнику, то с меня довольно, - он демонстративно вышел из кабинета.

- Я свободен? - спросил я.

Горский не удостоил меня ответа, Лёгкий кивок я понял как разрешение и вышел.

Закрывая дверь, я услышал, как Унгер веселился:

- Хи-хи! Человеку дали кусок хлеба, пожалели инвалида, а он… И Гусев…

 

Ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц Унгер не представил своих соображений по моей докладной. Горский и не торопил. Он своё дело сделал, отреагировал, написал резолюции. Переменится обстановка, потребуется найти виновников задержки и проволочек - вот он, Унгер, и виноват.