В Дебрецене после санобработки с баней, обычной при приёме в госпиталь ранбольных, после развязок и перевязок меня показали главному хирургу. Осмотрев рану, он нашёл, что руку пора гипсовать. Я, памятуя наказы доброжелательных врачей госпиталя в Мишкольце, не соглашался, ссылаясь на них.

Врач был очень молод. И, видимо, впервые в его практике больной высказывал свои суждения по лечению.

- Ещё раз спрашиваю, - нервно хрустнул он пальцами. - Дадите гипсовать или нет?

- Открытую рану гипсовать глухим гипсом не дам, - твёрдо ответил я.

 

Окна в приёмном покое были открыты. Сидел на сквозняке. После бани я был в одном нижнем белье. Ветер свежей ранней венгерской весны пробирал до костей. Раненая рука, освобождённая от поддерживающего лангета, безнадёжно лежала на мраморном столе. Раздробленные кости руки задевали друг друга. Я даже при желании не мог не то что привстать, но даже пошевелиться. Я сидел, будто прикованный к этому сквозняку.

 

- Тогда мы отправим вас туда, откуда вы прибыли, - говорил главный хирург, нервно вышагивая вокруг стола.

- Отправляйте, - сказал я, - но сперва закройте окна.

- Вы меня задерживаете, ранбольной. Вы же не можете знать всего того, что знаю я. Вы кто, инженер? А я - хирург. Гипсовать по открытой ране - новый, прогрессивный способ быстрого излечения. Хотите быстрее вылечиться и на фронт? Тогда не упорствуйте.

 

Как не хотеть? Я очень хотел быстрее вылечиться. Война стремительно шла к концу. За полтора месяца моей госпитальной жизни наши войска в Германии вышли к Берлину. Второй Украинский после взятия Будапешта очистил всю Венгрию от фашистов. Шло наступление на Вену. Война закончится… без меня. Правда, в Чешских Татрах идут затяжные кровопролитнейшие бои. Фашисты удерживают Чехословакию упорнее, чем свою Германию. Здесь у них власовцы. Они окружены, и им больше некуда податься. Страх перед возмездием заставляет их биться насмерть.

 

- Ладно, гипсуйте, - согласился я.

Пропитанные горячим гипсом бинты плотно облегали руку, обжигали рану. Хирург и сёстры спешили закончить своё дело, пока гипс не начал твердеть.

И вот моя рука загипсована, согнута в локте и поставлена на подпорки. Ранбольные прозвали такое сооружение "самолётом".

 

В первую же ночь поднялась температура. Пропал аппетит. Под гипсом начался воспалительный процесс. Руку жгло, как будто она была не под гипсом, а под раскалённым железом. На обходе я пожаловался.

- Ничего-ничего, - успокаивал главный хирург. - Всегда так бывает. Скоро срастётся.

Я, по совету товарищей по палате, прорезал в гипсе отверстие возле большого пальца, оттуда стал вытекать гной.