|
|
| Сергей Басов |
НА ПОЛЕ БРАНИ |
60 |
|
|
|
- Не беспокойтесь, я своё дело сделаю. А вот кончится война, вы, историки, шурша бумагами, займётесь исследованиями. Попытаетесь понять ход войны, будете анализировать успехи и неудачи. И безгласно будет взирать на это вдоволь навоевавшийся и настрадавшийся солдат из тех, кто жив останется.
Генералы воюют солдатами. А вот если сделать наоборот: всех генералов, министров, руководителей - в окопы. И принять такой всемирный закон: кто руководит страной - всех - в окопы, рядовыми. И никогда бы не было никакой войны. А так, воевать чужими жизнями и кровью - вы все храбрецы.
А солдат, он что может? Он ничего, кроме своего окопа, винтовки и врага не знает. Врага - такого же человека, как и он, посланного убивать. И убьёт солдат солдата, потому что на войне людей нет, есть одни враги. И слава достаётся тому, кто убил больше врагов. А какие нравственные изменения претерпел этот убийца поневоле, пролив свою и чужую кровь, кому до того дело…
- Вы, оказывается, пацифист, Семён Сергеевич…
- Ну, какой я пацифист, подумайте сами. Просто войну любить нельзя. И больше всего её не любит тот, кто своими руками, кровью, нервами участвует в ней. За справедливую войну я бы наград не давал, защищать своё отечество можно и без них. Но вот людей, смакующий войну, как зрелище, я считаю опасными. Обижайтесь, сколько вам угодно. Вы по образованию историк или журналист. И сколько бы не приравнивали перо к винтовке, вам, таким, никогда не почувствовать, каким липким бывает предсмертный пот врага. О других "прелестях" огневой операции я и не говорю.
Люди, видящие в войне лишь красоту чистого героизма - опасные люди. Через десяток лет они нарисуют картину войны тем самым пером, приравненным к штыку, картину, которая не имеет ничего общего с настоящей войной. Облик войны у них будет благоухать патриотизмом и самопожертвованием. И молодёжь им поверит. Как не поверить, ведь они - участники войны. А если разобраться, то никакие не участники, а зрители.
Не исключено, что такие, как вы, станете одёргивать и порицать тех, кто попробует только поведать миру всю правду о войне, суровую, с кровью и увечьями - предостерегающую земную правду.
Парилов тяжело дышал, ему не удавалось сдержать волнение.
- Удивительно, как вы воюете при таких-то взглядах, - ожидаемо ушёл от обсуждения горячей темы Кравец. - Для меня это открытие. А ведь у меня к вам дело, Семён Сергеевич. Имею поручение от политотдела дивизии.
- О чём речь, Павел Афанасьевич?
- Не знаю, с чего и начать. Приглашал с собой вашу Настю - отказалась. Дело деликатное. Ваши "записки", Семён Сергеевич, взбудоражили журналистов. Не даёт им покоя "Полковник Калашников".
- А причём тут я? Какие записки? Ничего я не писал.
- Вот ваши записки. Настя расшифровала всех действующих лиц в этом "романе". Надя - это ваша жена Надежда Зорина. Настя - это медсестра Анастасия Елисеенко. Всё сходится. Почему же вы отрицаете своё авторство?
- Интересно… дайте взглянуть.
Кравец достал тетрадь из полевой сумки.
- Темно, однако. Не разгляжу. - спокойно сказал Парилов и с тетрадкой в руках спустился в погреб.
 |
60 |
 |
