- Что же ты, сват, портишь бычиную гордость, понимаете ли, лошадиной снастью?

- Погоди болтать, - окоротил его Данила. - Я к тебе с делом.

  

Он затравленно зыркнул по париловским окнам и, не решаясь поднять на Сергея Матвеевича взгляд, свинцовый от ненависти, уставился тому в грудь.

Гордость и ненависть в сердце Данилы боролись с необходимостью. Хотелось ему развернуться и уехать от этого ненавистного дома Париловых, столько обид нанёсших ему. Но нельзя было. Приходилось играть нелёгкую и совершенно несвойственную ему роль просителя.

  

- О каких делах, сват, будем говорить? - миролюбиво спросил Сергей Матвеевич.

Данила юзом сполз с облучка телеги, встал на ноги.

- Не знаешь, эфто-ста, о каких?! - не сдерживаясь, с хищным клёкотом в горле выкрикнул Данила. Хрястнул кнутовищем об колено, ломая его пополам. - Всё вы, Париловы…! - начал, было, он с ненавистью, отточенной годами, но вспомнил слёзную просьбу жены Ксении: быть поласковей, взнуздал себя смирением через силу и сказал:

- Идём, где-нето присядем, чего стоять-то, эфто-ста?

И прихватив охапку соломы с воза, первым пошёл за колодезный сруб.

Сваты присели на соломе за колодцем.

Данила сдёрнул шапку с лысеющей головы, достал кисет с табаком. Ему было проще начать нелёгкую беседу с затяжки дымом крепкой махры. Но он вспомнил, что Парилов некурящий и с досадой кинул кисет в шапку.

- Надежда, сноха ваша, эфто-ста, домой заявилась, - начал Данила спокойно, как только мог. - Привезла парнишку, третий годок ему. Некрещёный… но имя дадено - Семён. Надежда не сказала от кого, но по времени - он от вашего Семёна. Оставила парнишку и укатила в Москву, диплом инженера выправлять. Видно, эфто-ста, ушла от нового мужа. Парнишка лепечет: "Папа Боря, папа Боря…" Мать пытала Надежду насчет "папы Бори", но толку не добилась, - Данила скривился в нехорошей брезгливой улыбке. - Бегает Надежда… Это вы, Париловы, сын ваш, эфто-ста, обучил её бегать. Вот такие дела, сват.

- Малец, значит, появился у Надежды, - обрадовался Сергей Матвеевич и потянулся в карман за платком, вытереть слёзы радости. - С прибавлением тебя, Данила Григорьевич!

- И тебя, эфто-ста.

- Меня-то с какого рожна, понимаете ли?

- А вот с какого: парнишка - вылитый ваш Семён-цыган: чёрный, как галчонок.

- Чудак ты человек, Данила, понимает ли, - Сергей Матвеевич вытер глаза рукавом рубахи. - Сам только что говорил про "папу Борю". Нашего-то, если не забыл, Семёном зовут.

  

Данила замахал, было, руками, плюнул, порываясь встать. Провали он миссию, Ксюха будет результатом недовольна. И потому уходить было нельзя.

"Ксюха, чтоб тебя черти съели с твоими заманчивыми прелестями! - ругался про себя Данила. - Вертишь мужем, как хочешь, греховодница…"

- Ну, болтай-болтай, эфто-ста, язык-то без костей, - сдержался Данила, решив довести дело до конца.