- Если ты сейчас же не пойдёшь, не догонишь Нину и Полину, не вернёшь их, я тоже не останусь здесь, - заявила Надя.

  

Ольга вышла, ни слова не говоря. Через несколько минут она вернулась с девушками, недоумевавшими, что за переворот произошёл в сознании Ольги. Сперва их выгнала, а затем с извинениями вернула.

В сарайке было три койки. Две из них заняли Маркушева и Суворина, на третью легли, Ольга и Надя.

- Можно я закурю? - подала голос Маркушева.

- Кури, если невтерпёж, - отозвалась Ольга.

Наутро, заручившись у Ольги разрешением переночевать здесь, Маркушева и Суворина ушли.

  

Надя не хотела идти к директору завода, и она попыталась убедить Ольгу, что там с ними не будут церемониться. Она помнила прошлый свой приезд в Уральск, и эти воспоминания, прямо сказать, совсем не настраивали её на благополучный исход предстоящего визита.

- Оля, Семён-то работал здесь, - начала Надя с повторения сказанного вчера. Её тянуло говорить о Семёне, как о живом. - А я только приезжала сюда, к нему, я здесь не жила. Я приехала неудачно: Семён был на работе в цеху, монтировал оборудование. Тогда завод готовился к пуску обогатительной линии. Я целые сутки бесполезно ждала в его квартире, но он так и не пришёл. Перед отъездом я позвонила по телефону в цех и попала на главного инженера Миронова. Спросила, почему они прячут мужа от жены. Он мне такое оскорбление в ответ выдал, что у меня до сих пор в ушах звенит.

- Ну, хорошо, не волнуйся, - успокаивала Ольга. - Всё получится, И Семёну в принципе всё равно, где ты его станешь ждать: там ли, в Шуе, или здесь.

- Ему-то всё равно, но не мне, Оля, - чуть не проговорилась Надя.

- Ну-ну, твой Семён теперь всегда с тобой, - показала Ольга на выпирающий живот Нади. - Не обидишься, если я тебя задним числом покритикую?

- Давай-давай, подружка дорогая, критикуй, - с улыбкой ответила Надя.

  

Её лицо, маленькое, овальное с голубыми глазами-озёрами, осветилось. Она подумала, что Ольгина критика непременно коснётся её отношений с Семёном, а ей было приятно любое напоминание о нём.

  

- Меня уж в Шуе столько критиковали, что твоя критика мёдом покажется. Я ведь, Оля, чуть было, аборт не сделала, - проговорилась Надя. - вышла замуж, приготовилась жить, любить. И вдруг, как в поэме "Руслан и Людмила" воруют… только не невесту, а жениха. Забрали…, нет, уехал он сам… на войну. Я тоже решила последовать за ним, а на медкомиссии выяснилось, что я беременна. Вот тут-то я и струхнула….

- Наоборот, ты, Зорянка, просто проявила свой характерец, легкомысленный и противоречивый. Я тебя, признаюсь, прежде никогда до конца не понимала. Чего ты мечешься из огня да в полымя? То хотела выйти замуж за Семёна, а вышла за Навагина. Неужели тебе это так понравилось, что ты повторила свою глупую выходку ещё раз? Заморочила голову Евгению Петровичу и почти вышла за него замуж. Перед ЗАГСом только "передумала".