|
| Сергей Басов |
НА ПОЛЕ БРАНИ |
6 |
|
|
Она впервые забыла о неприязни к Насте, не вспомнила, чья она дочь, отрешённо оглядывала обеих молодых женщин в военном, стоявших у порога.
- У нас всё равно никого больше нет, - продолжала Елена Фёдоровна. - Ждали жену Захара, москвичку, с детьми. Так она убралась в Казахстан, куда-то… за мужем. Оставляй, не сумлевайся.
Настя просияла, не веря своим ушам.
- Спасибо вам, тётенька, - обрадовано поблагодарила она и поспешила заверить, что оставляет дочку с полным обеспечением. - Вы уж с дядей Сергеем не тратьтесь, у Веруньки всё есть. Сундук полон вещей. Хотите, так и жить переходите в мой дом, он просторнее вашего. Два огорода с картошкой, три козы и три тысячи рублей оставляю вам на прожитие. Вот моё заявление об этом, у нотариуса заверенное. Я так рада, тётечка Еля! Мне в горсовете предлагали сдать Веруньку в приют. Я пожалела. А у вас она, как у родных будет - я спокойна. И вроде забавы вам.
- Ничего нам твоего, девка, не надо, - ответствовала Елена Фёдоровна. - Добро - вернёшься, самой пригодится. А дочку оставляй, нам не в тягость.
Надя напомнила о себе:
- Я пошла. Прощайте, Елена Фёдоровна.
- Прощай, прощай, голуба. Всё сполню, как велела.
На улице Надя подождала Настю. Вместе пошли на вокзал. Их никто не провожал. Шли молча, Надя видела, что Настя тяготится её присутствием.
- Куда вас, не знаешь, на какой фронт? - первой нарушила продолжительное молчание Надя.
- Пока до Москвы, а там распределят. Нс же целый батальон - 800 медсестёр. А ты, что, тоже туда, на поле боя?
- Нет, меня не взяли. Еду на Урал, учёбу заканчивать, - говорила Надя, и прокручивала в уме слова "на поле боя", показавшиеся ей многозначными.
Слова эти могли быть отнесены к её жизни, к жизни Насти, к жизни свёкров и даже к жизни её родителей. Все они шли по своему полю боя, всяк со своим оружием, против врагов и неприятелей. Здесь, на поле битвы, Надя терпела нравственное одно поражение за другим. А Настя, казалось ей, побеждала.
- Что же ты хмуришься, Надя? Едешь в глубокий тыл, там безопасно. А я, может, уже через неделю буду раненых из-под огня вытаскивать. И то сохраняю бодрость духа. Не грусти, вспомни Есенина: "Всё пройдёт, как с белых яблонь дым".
- Настя, ты же ребёнка чужим оставила. А сердце не щемит? - уколола Надя бывшую подругу. Она никого теперь не любила, все ей были чужие. И прочно забыла, как они с Настей шептались и пересмеивались у калитки париловского двора.
- Вижу, ты осуждаешь меня?
- Нет, Настенька, не осуждаю. У каждого человека своя шкала ценностей. Наверное, у тебя есть то, что дороже ребёнка, во имя чего или кого ты пожертвовала дочкой.
- Осуждаешь, я же не слепая, вижу. Вот когда ты родишь без мужа, да будешь одна растить своего ребёнка, тогда и поймёшь, что значит - быть матерью. И что может быть дороже.
- Почему это - без мужа? У меня, слава богу, муж есть, - парировала Надя, выждала и добавила: - Говорят, любовь превыше всего, даже материнства. Но это только настоящая любовь.
 |
6 |
 |
