|
|
| СЕРГЕЙ БАСОВ |
ДНЕВНИКИ. КИРОВГРАД-1972 |
90 |
|
|
|
6. Совет Фоминой: убрать песни
Нахожу подъезд Фоминой, звоню в квартиру.
Валентина Александровна приодета, накрашена, напудрена. Кроме неё, в квартире никого.
- Валентина Александровна, прошу меня извинить, я немного выпил. Никак не удалось избежать гостеприимства.
- Немного, это ничего, - отвечает она.
Сидим за маленьким столиком в комнате и разговариваем.
- Я прочитала вашу вещь один раз и… второй раз.
- И как…?
- По сравнению с вашими прежними произведениями, эта пьеса кажется более законченной, не сырой. У меня вопрос: вы не пережили всё это сами? Не с себя написано?
- Не с себя.
- Произведение очень сложное, мне трудно дать ему оценку. В общем, неплохо. Вот только песни я бы выбросила. Уж очень они избиты, много раз спеты и по радио, и по телевизору.
- Какие песни? - спрашиваю я и листаю пьесу. Нахожу место, где моя героиня поёт "Ты разлюбил меня бы, что ли!" - Ни в коем случае! Эта песня здесь необходима, - говорю я и пропеваю песню:
Ты разлюбил меня бы, что ли!
Сама уйти я не решусь:
Искала б я другую долю,
Да одиночества боюсь…
Забудь мою былую гордость
И обнимай не обнимай,
Но никогда мою покорность
Ты за любовь не принимай!
- Что ж, у вас неплохой голос.
Мы проговорили никак не меньше полутора часов. Она ничего мне не написала, а ведь обещала. Что это, профессиональная осторожность?
В беседе рукопись уступила место личным болям Валентины Александровны.
Она рассказывала, как её провожали на пенсию с вином и цветами. Были там и неприятные для неё люди, которые и выпроводили её с работы, и тот, который занял её место.
- Вы знаете, Сергей Иванович, - громко и горячо говорила Фомина, и чувствовалось, что это воспоминание до сих пор бередит её сердечную рану. - Он, выпивши, конечно, подходит ко мне и говорит на ухо: "Вы бездарная баба!" Эх, как я размахнулась, да как дам ему оплеуху! Встала и ухожу. Все тут: "Ах, что случилось, что случилось?" А я ничего не сказала и ушла. Но ему, уходя, кинула "Негодяй!"
То, что Фомина - как литератор - бездарна, только она одна и не знает. Но она обладает опытом журналистской работы, и - как коммунист - она несомненно честна и предана, Но и несчастна она тоже, без сомнения. И не написать ей ничего, как бы она ни гоношилась.
- Вы знаете, ваша настойчивость, ваши литературные дерзания меня окрылили, - говорила мне Фомина. - Вот поеду в Сухоложье, в места моей комсомольской юности. Посмотрю, как там живут, да и попробую писать. У меня столько дневников того времени!
 |
90 |
 |
