Ваня с Аркашей поехали в магазин, покупать венок с лентой. Ездили они долго и вернулись уже под вечер. Я заметил, что братики пропадали неспроста: от них попахивало спиртным.

- Хочешь выпить? - шепнул мне Иван. - У нас осталось.

  

Мы сидели с Надей. Она казалась безучастной. Но когда Ваня, пряча под полой пиджака, пронёс поллитру из уборной в кухню, она встревожилась. Смотрела на нас с укоризной, но ничего не сказал. А я подумал: наверное, нельзя же пить, пока покойник в доме.

Мы втроём: Аркаша, Ваня и я сошлись в кухне и, разлив остатки водки, выпили. Мы пили за живого брата, не за умершего. Вася лежал в гробу, в соседней комнате, и мы никак не могли считать его трупом. Это не укладывалось в голове. Васька, Василко - и вдруг - тело!? Этого не может быть!

  

Миша с Таней и Аркадий остались здесь ночевать, а мы с Ваней поехали к нему, на Палехскую.

Разговорились о Васе.

- Про Василия хочу поговорить, всё равно кто-нибудь расскажет, - заговорил первым Иван. - Про причины смерти. Тут и я косвенно причинен. У Василия тут была одна. Вторая жена, или любовница, или сожительница - как угодно можно назвать. Он несколько раз уходил из дома к той, к своей любовнице. Уйдёт… вернётся. Как-то я его встретил, и мы выпили у ларька. Говорю: "Познакомь меня с ней. Я хоть посмотрю, что там за баба. Стоит ли из-за нее, такой ломать семью?" Понимаешь, договорились мы: он не сказывает, кто я такой. Просто, знакомый - и всё. На квартиру к ней пришли. Квартирка отремонтирована: кафель, линолеум, обои моющиеся. Думаю, это уж за счёт Васьки. Сидим, выпиваем. Васька, как договорились, смотался. Мы с ней остались одни. Стал я ей говорить. Понимаешь, не дипломат я, сам знаешь. Говорю: "Собственно, чего вы от него хотите? От женатого, мало того, от деда? Он же намного старше вас". А она, Серёжа, такая плюгавенькая, отворотясь, не наглядеться. Оказывается, она сразу раскусила, кто я. Говорит, вы брат Васе? Да, говорю, брат старший. И советую, говорю, вам подумать. Стоит ли разбивать семейную жизнь? Всё равно вы новую жизнь не сложите с ним.

Иван говорил долго, тягуче, путано как всегда говорит, когда чувствует какую-то свою вину. А вина его простая: напрасно он вмешался в Васину жизнь, взял роль опекуна над младшим братом, А младшему-то пятьдесят лет. Я позже расскажу, в чём была вина Ивана.

  

- Ты знаешь, Серёжа, - продолжал он чернить умершего, что мне было как ножом по сердцу. - Надя писала Мише, что Вася заразил её триппером. Он, наверное, так и не вылечился, с ним умер.

Я поморщился от такой "сенсации". К чему об умершем говорить такие гнусные вещи? Всё ведь слухи. А если этого не было? И я впервые подумал о Наде с осуждением. Она - женщина умная и волевая, а вот так брату мужа жаловаться - это на неё не похоже. И ведь были же какие-то причины у Васи, что он уходил?

  

- Надя меня как-то просила сходить на Васину работу, в институт, - продолжал Иван, - Она говорила, что он денег домой не приносит, и у них жить не на что.

- И ты этому всему веришь? - спросил я. - Видел обстановку в квартире? Стильная мебель, пианино, сервант, ковры. На чьи деньги это, извини меня, приобретено? Скажешь, на Надины?

- Она педагог, завуч, - проговорил Иван.