1972 год
14. После поездки в Москву и на Урал. 10 июня 1972 года
Кажется, кончилось моё писательство. Боюсь произнести слово "бросаю". Видно ещё не умерла надежда вернуться за стол, к "Эрике". Анализирую, ищу причину моих неудач и особенно неудачу с пьесой "Фронтовой роман", бывшей "Сокол? Я - Чайка..."
Боюсь произнести роковое слово "бросаю" ещё и потому, что часто и раньше его произносил, да потом меня подхватывала снова волна беспричинного энтузиазма, и я снова начинал писать. Сейчас я жёстко начинаю оценивать нелицеприятную реальность, что вокруг меня и внутри. ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ лет отдано писательству!
Меня преследуют мысли, подтверждаемые действительностью, что напрасно я начал это дело и так увлёкся, напрасно! В самом начале написал быстро роман "Чудесный сплав". Меня похвалили, с того и началось. Поверил в свой талант, мечтал о том, что напечатают. Терпел неудачи, срывался на работу, долго не выдерживал. Возвращался к пенсионной жизни с сидением за столом, к пишмашинке. Однако всему приходит конец.
В пьесу я так верил, так верил, что однажды вырвалось: "Это лучшее, что я могу написать!"
И вот снова неудача. Я пробую понять, и, кажется, понял. Нет у меня таланта. Жечь архивные почеркушки и идти работать - выход не нов. Но плохо, что исчезла цель жизни.
Ехать? Ехать!
Я смотрю в карту и прикидываю, куда махнуть. В Тюмень? В Усть-Илим? На Крайний Север? На крайний юг?
Теперь, по всей видимости, уеду навсегда. Жизни осталось не так уж много. Однако хватит, чтобы вздохнуть без самообмана. Страшат годы, страшат болезни, сердце. По сути, я совершенно одинок: нет у меня никого: ни братьев, ни жены, ни детей. Когда-то они много для меня значили. Сейчас - пустота в сердце.
Пустота в сердце и одиночество
Жизнь сыграла со мной скверную шутку. Вернее, это я сам сыграл. В моей жизни, так неудачно сложившейся, в моей судьбе, виноват я один. Горько, но справедливо. Характер мой: самоуверенность, нелогичность поступков, неуравновешенность и… доверчивость, граничащая с идиотизмом - это ещё не все мои минусы.
 |
74 |
 |
