К концу рабочего дня, сделав на черновике три эскиза, я начертил коробок во всех трёх проекциях, проставил размеры и отнёс чертёж Маринову.

- Вот, пожалуйста, Виктор Михайлович.

Маринов, казался недовольным:

- А что-нибудь посложнее?

Зато ребята хвалили, особенно Томка и Люба.

Маринов дал мне сделать эскиз и вычертить бронзовую втулку. После победы над спичечным коробком, которая воодушевила меня, эта работа не казалась мне трудной.

Я сделал. Но и этого Маринову было мало. Он принёс мне чугунный "глухой" подшипник. Чертёж подшипника, который я выполнил, был подтверждением достаточности моей квалификации. Маринов, в удивлении и невольном одобрении, только поднял руки.

Так я стал чертёжником.

Осенью, уже после моего возвращения из отпуска, у нас в отделе начались организационные пертурбации. Нас в полном составе передали бывшему аффинерному, а ныне Медеплавильному и Медеэлектролитному (аффинерному) заводу им. В.М. Молотова, на территории которого работала наша группа. Маринов стал начальником объединённого проектного отдела завода. Владик Иваненко и Любовь Львовна выразили несогласие и были отозваны в Гипроцветмет. За ними перебралась туда же, в Гнездниковский переулок, и Томка Грачёва.

Томка звала и меня и, расставаясь, взгрустнула. Кажется, я только тогда понял, что нас связывает нечто большее, чем полугодовая совместная работа. Мы прошли с ней вместе значительный участок жизненного пути. И теперь, когда наши дороги расходились, каждый из нас уносил с собой жизненные впечатления и чувства, испытанные здесь.

- Поцелуемся? - предложила Томка, и приподнялась на цыпочках.

Я думал, она меня разыгрывает, подсмеивается надо мной. Но - нет, глаза её были отчаянно серьёзны.

- По-вашему поцелуемся, по-деревенски. И чтоб больше - ни-ни! А то у меня жених есть, - говорила она, почти в точности повторяя мои слова, которые я произнёс, вернувшись из Шуи. Карие глаза её стали влажными от слёз.

Конечно, шутит… Но Томка, оказывается, говорила всерьёз. Она дотянулась до моих губ, влепила поцелуй и повисла на шее. И вдруг невольно чуть-чуть всхлипнула.

- И как его зовут? Не Виктор ли?

- Не Виктор! - она справилась со слезами и рассмеялась.

Широкая улыбка, смех, жизнерадостность - за это её любили все проектанты. Правда, дружба с Любой добавляла её весёлости этакую разухабистость и чересчур вольное поведение.

- Что это за поцелуи по-деревенски? Ты же москвичка, - сказал я тихонечко освобождаясь от её объятий.

- А вот и не москвичка! Я из деревни Малаховки. Слыхал про такую? По Казанской дороге, час электричкой, - поясняла Томка. - Может, проводишь?