 |
СЕРГЕЙ БАСОВ |
ДАМОКЛОВ МЕЧ |
-46- |
Через какое-то время Шура урегулировал вопросы питания Маруськи.
Когда Маруська отказывалась от обеда, Сима делала вид, что не замечает этого. Когда Маруха и от ужина начала, было, отказываться, Шура сразу это пресёк.
- Садись-садись, безо всяких разговоров, - приказал брат. - С Серёги пример не бери. Мы ему деньгами будем давать, - пошутил он.
Осознавал ли Шура, какой груз взвалил он на свои плечи, взявшись за устройство жизни гонимых братиков и сестричек? К материальным трудностям, а их не сбросишь, он относился просто. Стал прирабатывать, задерживаться на работе. Но были трудности неразрешимые: гонения властей. И перед ними Шура был, как и мы, совершенно беззащитным.
Шура, человек высокопорядочный, понимал свой долг перед младшими. Просто отвернуться от нас, как это сделал Михаил, он не мог.
Я несколько раз к Мише на Лужнецкую заглядывал. Когда заставал его в крошечной комнатушке, мы с ним разговаривали о чём угодно, только не о главном: как спасать наших младших братьев. Он морщился, когда я ему говорил "крёстный". А на моё сообщение о приезде Маруськи он только и выдавил из себя: "Что ж она к нам не зайдёт?" Сам он в "парикмахерской" не показывался.
Миша был какой-то половинчатый. Я его не понимал. Раз уж ты отрекаешься от семьи, от фамильного родства - а делать это заставляет членство в партии - то ты прямо нам и скажи: "Не ездите к нам, не заходите, а иначе меня за "связь" с отцом, "врагом народа", начнут преследовать и перекроют, как и вам, дорогу к образованию". Вот думается: и откуда он у нас такой идейный? Не иначе оттого, что возил по Москве на тарантасе жену Предсовнаркома Алексея Ивановича Рыкова.
Не буду спешить с оценками, тем паче, с негативными. Жизнь, как это всегда и случается, со временем расставила всё по своим местам.
Будущее не сулило нам ничего отрадного. Сменились приоритеты. Давно уж перестали говорить о "мировой коммуне", говорили только о "врагах" всех мастей. Не верить газетам было нельзя. Они призывали к борьбе с врагами. И мы боролись… И в концевые Двадцатые, и полные Тридцатые годы ленту событий на "барабан" истории наматывали обыкновенные люди. Те, что строили социализм, те, что боролись с врагами, те, что верили в Сталина, как в живую икону
Прошло полвека, сменилось несколько этапов "дальнейшего углубления и развития революционных преобразований", шло и шло себе "строительство социалистического общества", пока не рухнуло всё. И открылись такие ящики Пандоры! И время моей юности, обыкновенные, мне казалось, Тридцатые годы, назовут временем Большого Террора. Могли ли мы, жившие тогда, знать об этом? И знали, испытав Его на своей шкуре, и не знали, вернее, не хотели знать, когда этот самый Террор шёл по головам людей, нам незнакомых.
Сейчас "барабан" крутят люди, родившиеся в Тридцатые годы, дети Большого Террора.
 |
46 |
 |
