- Господин Визнер считает это большевистской казуистикой. Проект должен быть полным, чтобы по чертежам можно было сделать Schiebebuhne. Не будет сделано - пойдёте в гестапо. Вам известно, что такое гестапо?

- О, да! - со страхом в глазах и с лагерной льстивой улыбкой на устах поторопился ответить я.

- А это господин Визнер даёт вам авансом как награду за будущую работу, - протянула мне переводчица буханку хлеба.

Это по-настоящему обрадовало меня.

- И ещё господин Визнер говорит, - добавила переводчица, - что вам следует изучать немецкий язык. Побеждённым полезно знать язык своих победителей. Мы пришли сюда не просто надолго - НАВСЕГДА!

На буханке хлеба я обнаружил клеймо - год изготовления - 1914. Хлеб был моим ровесником.

Когда-то начальник Политучилища Купцов уговаривал меня остаться на один срок при училище, не спешить на фронт. "Многие владеют оружием не хуже, а лучше вас, и отлично выполнят фронтовую работу. Видеть врага на кончике штыка - наука нехитрая. Вам, Сергей, даровано умение убеждать людей, у вас талант политработника", - так говорил он мне. Соблазнял быстрым продвижением на идеологическом фронте. Я категорически отказался. Сумма несовершенств моего характера, подмеченная Купцовым, да и не только им одним, толкала меня идти на войну, в огонь, чтобы сплавить все плюсы и минусы и отлить в рамках обстоятельств и времени новый характер.

Когда-то деревенский отчаянный парень, имевший несчастье родиться в двухэтажном доме, я возненавидел советскую власть с её милицией и энкаведистами за то, что безвинно сидел в тюрьме отец, за то, что мне не дали учиться дальше 7-го класса. В комсомол вступить не дали, в армию, как всех, не брали. Спасая отца из административной ссылки, стал горожанином, научился копировать, чертить, конструировать. Постоянно чувствовал над своей головой "дамоклов меч", карающий разбежавшихся по стране "кулаков" и "кулацких детей".

 

Крым-фронт начал плавку, севастопольская трагедия продолжила. Вмешался плен, преподавший новый урок ненависти, лагерная жизнь заставила надевать "маску-улыбку", когда тебя избивают. Добавил злости крестный путь по оккупированной Украине, выжидающей, тихо приспосабливающейся к условиям неволи. Я видел предательство или героизм на каждом шагу.

Что во мне сплавилось из несовершенств? Два фронта прошёл. В конце фронтов разгром и плен. 33 дня в плену. И после плена случилось уже совсем непредсказуемое: я очутился в тылу врага и нанялся к врагу на работу.

Человек со стороны скажет: "Серёга Басов спасает свою шкуру".